«Суды и СМИ: принципы конструктивного взаимодействия» – под таким названием недавно в Алматы проходил «круглый стол» с участием представителей судейского корпуса и прессы. Во время общения журналисты в основном приводили примеры несправедливых, по их мнению, судебных решений. Судьи же призывали не переходить «на частности», напоминая, что цель собрания – выработать конструктивные способы сотрудничества, при этом не забывали указывать представителям СМИ, что и они не без греха: необъективно, мол, освещают судебные процессы.

Татьяна ТРУБАЧЕВА, Республика

Естественно, особую роль в налаживании отношений между СМИ и судами играют пресс-секретари. Если у нас институт судебных пресс-секретарей находится еще в нежном возрасте, то «медиумы» развитых стран уже успели «нарастить мускулы». Чтобы казахстанские «посредники» могли познакомиться с опытом коллег, на мероприятие были приглашены зарубежные специалисты, в том числе судья и по совместительству пресс-секретарь из Германии (федеральная земля Бремен) Элен БЕСТ. 

Если не пресса, то кто же?

Элен, расскажите, как строятся отношения между журналистами и представителями судебной власти в Германии?

- Я думаю, самое главное – это то, что Закон «О прессе» обязывает налаживать отношения между судьями и журналистами. Там есть предложение, в котором говорится, что чиновники обязаны предоставлять журналистам информацию. Исходя из этого, министерства юстиции федеральных земель разрабатывают собственные директивы, устанавливают, каким именно образом должно осуществляться общение между представителями правосудия и СМИ. 

У нас тоже есть подобное предложение, но эта статья зачастую не работает. Как вы заставляете работать этот закон?

- Со своей стороны я проявляю готовность понять, что это ваша профессия, что вам необходима эта информация. На деле это происходит так: я заранее информирую журналистов, что на следующей неделе состоится такой-то процесс, я даже делаю специальный обзор по процессам. Мы понимаем, что пресса очень важна и общаться с ней необходимо. Если не пресса, то каким образом люди будут узнавать о принятых судебных решениях и о причинах, побудивших принять именно такие решения? 

Здесь необходимо учитывать роль пресс-секретаря суда. Он не должен чувствовать себя маленьким, ничтожным человеком. У нас не бывает такого, чтобы я пошла к коллегам, сказала, что мне нужна такая-то информация, а от меня бы отмахнулись, мол, через неделю приходи. Человек должен быть уважаемым в коллективе. Поэтому на эту позицию не назначают молодых специалистов. Ведь если к нему обратятся с вопросом и он не сможет ответить, из этого ничего хорошего не выйдет. Я даже если не смогу ответить сама, смогу перенаправить к человеку, который наверняка владеет нужной информацией.

Кроме того, нужно сказать, что мы не обманываем журналистов, не даем ложную информацию. Это очень важно. Правда, недавно произошло так, что я назвала неверную цифру. Мне пришлось выяснять, каким образом закралась ошибка. Оказалось, что в компьютере было неверно посчитано. Потом мне пришлось объяснять журналистам, что информация неверная не потому, что мы хотели что-то скрыть, а потому, что произошла техническая ошибка.

Все для СМИ, все ради СМИ

К чему обязывает закон Вашей федеральной земли судей?

- Согласно законодательству президент суда должен назначить сотрудника, который будет исполнять обязанности пресс-секретаря. В нашем случае – это я. Если какие-то запросы от 
журналистов поступают в наш суд, то, как правило, они ложатся на мой стол.

Запрос обязательно должен быть в письменном виде? Или журналисты могут общаться с Вами по телефону?

- Чаще всего информацию я передаю по телефону, ведь журналисты вечно спешат!

То есть Вы можете дать информацию безо всяких официальных бумажек?

- Да. Например, мне кто-то звонит и говорит: «Вот завтра, оказывается, будет такое-то гражданское дело, я бы хотел прийти на процесс. В какое время и у какого судьи он будет проходить?» На этот вопрос я не могу сразу ответить, потому что у нас в суде 55 судей. Поэтому я говорю журналистам: «Дайте мне свой номер телефона, я узнаю и вам перезвоню». После я звоню коллеге, объясняю, в чем дело. Если я не могу дозвониться, то начинаю смотреть по документам, и уж потом звоню журналисту и говорю, в какое время заседание.

Также журналисты зачастую хотят узнать о каких-то деталях дела, о которых я не знаю, да и не должна знать. Я могу лишь в общем сказать: одна сторона хочет получить возмещение, но не могу выдавать какие-то коммерческие тайны. В то же время я могу сообщить, кто из адвокатов представляет стороны. И дальше журналисты могут связаться с защитниками, те-то уж точно расскажут о деле во всех подробностях.

Когда решение будет принято или вынесен приговор, его текст мы можем дать журналистам, но в нем будут зачеркнуты фамилии. По крайней мере от нас они эти сведения не получат.

Даже если решение вступило в законную силу?

- Фамилии мы не указываем ни при каких условиях. И журналисты обычно всегда придерживаются этого правила: пишут в статьях имя и многоточие.

Это связано с охраной частной жизни?

- Да, именно с этим.

Указывается ли в законе, в какой срок должна предоставляться информация? Или это не регулируется?

- Конкретные сроки не называются. Но говорится, что это нужно делать как можно быстрее.

Не снимать! Суд идет!

Судебные заседания в Вашей стране проходят открыто? Может ли посторонний человек прийти на какой-либо гражданский или уголовный процесс?

- У нас не все процессы открытые. Допустим, процессы по опекунству, разводу, с участием психически нездоровых людей, детей и несовершеннолетних закрыты.

В Казахстане тоже есть подобные ограничения. Но даже если процесс открытый, можно туда и не попасть. На своем опыте знаю, что приходится предъявлять судебным приставам удостоверение, объяснять, куда и зачем я иду, и только после звонка председательствующему пристав может пустить на процесс. А может и не пустить…

- У нас могут не пустить в зал судебного заседания, если не позволяет помещение. Если на процесс собирается очень много журналистов, тогда мы отбираем представителей СМИ по каким-то критериям. Но, в принципе, на каждое открытое заседание журналисты имеют право приходить. Иногда я даже не знаю, что кто-то присутствует на заседании.

Если процесс пользуется особой популярностью, суд принимает какие-то меры, чтобы на него попали по возможности все желающие?

- Если мы знаем, что такой процесс намечается, мы специально для него выбираем большое помещение.

Разрешает ли ваше законодательство производить во время заседаний аудиозапись, фото-, видеосъемку?

- Во время заседания запрещены все виды съемок и аудиозапись. 

Почему?

- Во-первых, чтобы не мешать ходу процесса. Вот меня это очень отвлекает. А я должна быть сконцентрирована, не должна отдавать предпочтение какой-либо из сторон. Мы не можем устраивать спектакли. А ведь некоторые адвокаты действительно могут воспользоваться присутствием камер и устроить представление. Во-вторых, это один из способов защиты свидетелей, вообще участников процесса, их частной жизни.

А мы, напротив, ратуем за свободное ведение видео- фотосъемки во время процессов, требуем, чтобы заседания транслировали в режиме онлайн. Мы считаем, что это поможет сделать суды по-настоящему открытыми, их работу – прозрачной.

- Я думаю, что это связано с вашим прошлым, из-за того, что у вас не было свободных судов, из-за недоверия к судам. У нас этого нет. Я знаю таких журналистов, причем очень опытных, влиятельных, которые полностью согласны с тем, что во время процессов не нужно вести съемку. Повторюсь, у нас очень высокое доверие к судам, нам доверяют больше, чем журналистам.

У нас зачастую наоборот…

- После Второй мировой войны в Германии тоже такое было: журналистам доверяли больше, чем судьям. Но потом все изменилось.

И как вам это удалось?

- На протяжении многих лет мы честно выполняли свою работу, шаг за шагом, – и мы добились высокого доверия наших граждан.

Есть вопросы – звоните судье

Если журналиста не удовлетворила информация, полученная от пресс-секретаря по какому-то делу, может он напрямую обратиться к судье?

- Если процесс еще не закончен, то нет, потому что судья не имеет права проявлять предвзятость, и журналисты могут общаться только с пресс-секретарем. Во время процесса мы вообще не имеем права что-то комментировать, анализировать, мы можем только информировать о том, что происходит. Если, допустим, у меня идет какой-то процесс, то с прессой общается мой коллега, я не могу даже информацию выдавать.

Если уже вынесено решение, судья может комментировать его?

- Да, может. Но только в таком плане: судья называет лишь причины, по которым он вынес то или иное решение. При этом все, что он говорит, не должно публиковаться, чтобы не ыло казусов, один из которых произошел совсем недавно. Журналист разговаривал с президентом суда по телефону и опубликовал его комментарий. При этом корреспондент все перевернул с ног на голову. Теперь мы думаем, что этому человеку лучше не давать комментарии. Ведь это все говорится для того, чтобы журналист понял суть решения, причины, побудившие судью вынести именно такое решение, и донес это до общества.

Если журналист пишет о судебном процессе, могут ли его привлечь за «оказание давления на суд»?

- Журналисты должны в своих публикациях указывать, что процесс еще не завершен, при этом не должны делать прогнозы, что, мол, вот тот-то виноват, а тот – нет. Журналисты должны выдавать только факты. Если процесс уже закончен, есть решение или приговор, они уже могут что-то написать, задаться вопросом: как отреагирует на это Верховный суд? Но это редко бывает.

Когда вынесен приговор или решение и очевидно, что судья не указал веские доводы одной из сторон, журналист имеет право спросить об этом судью? И должен ли судья отвечать на эти вопросы?

- В случае с уголовным делом судья должен сразу же после оглашения приговора в устной форме разъяснить участникам процесса, чем он руководствовался, когда выносил приговор. Если они что-то не поняли, они могут уточнить это сразу же у судьи. Журналисты тоже могут звонить и уточнять: «Извините, я вот на втором заседании не был, не понял то и то, объясните». 

Не наказание, а разъяснение

Несут ли в Германии журналисты уголовную ответственность за клевету?

- Это должна быть «очень сильная» клевета, такая большая ложь, чтобы всем стало понятно: за эту информацию нужно привлечь журналиста к ответственности. Такое очень редко бывает, но бывает.

То есть у вас есть такая статья в Уголовном кодексе?

- Да, есть. Но она касается не только сотрудников прессы, а всех граждан безотносительно профессии.

В гражданском порядке часто подают иски к СМИ о защите чести и достоинства?

- Почти нет. Нужно сказать, что наше общество отличается от вашего тем, что у нас все строится не на наказании, мы как можно меньше стараемся использовать наказание. С одной стороны, мы понимаем, что журналисты должны выдавать сенсации, ведь люди ждут от них именно это. Но, с другой стороны, мы объясняем (и журналисты это понимают), что судебные процессы – это обычная работа, нельзя из них постоянно делать сенсации. Освещение событий должно быть нормальным, спокойным.

Если дистанцироваться от отношений «суды – журналисты», часто ли подают иски граждане или организации к газетам о защите чести и достоинства за распространение недостоверных и порочащих сведений?

- Такое тоже редко случается. Есть специальный Совет прессы, созданный Союзом журналистов. Туда поступают подобные жалобы, и зачастую все решается в досудебном порядке. Но если люди хотят возмещения ущерба, то они обращаются в суд.

Если пишущий в своем материале постоянно указывает, что публикуемая информация недостоверна (делает такие ремарки: «по слухам», «может быть», «вероятно»), могут ли за это его привлечь к ответственности, подать иск?

- Нет, ничего подобного не будет. Но вы будете терять привлекательность в глазах читателей, ваш авторитет будет падать.

А журналист в принципе может выражать свое мнение в отношении судебных решений, может написать: «Я вот считаю, что приговор несправедливый»?

- Хороший журналист сначала приведет факты, даст информацию, а уже рядом – комментарий. То есть четко разграничит информацию и собственное мнение.

Работа с прессой – двигатель карьеры

Вы на общественных началах выполняете работу пресс-секретаря?

- Я профессиональный судья, а общение с прессой – это дополнительная работа. В моем случае получилось так, что я давно уже сотрудничала со СМИ, президент суда об этом знал, поэтому и назначил меня на эту должность. Работа пресс-секретаря даже способствовала моему продвижению по карьерной лестнице.

А не отвлекают Вас журналисты от основной работы? Много за день обращений?

- Конечно, есть загруженные дни, особенно когда идет какой-нибудь знаковый процесс. Но в то же время – это моя профессия, и я тут уже ничего не могу сделать. Мне может мешать то, что рядом преступник. Но ведь с этим тоже ничего не поделаешь. Бывают дни, когда я на самом деле ничего не успеваю на основной работе, приходится говорить, говорить и говорить с журналистами. У меня полдня может уйти на разъяснения.

Был случай, когда по одному делу об убийстве мне пришлось очень долго беседовать с журналистами. После моих подробных объяснений, ссылок на документы мне сказали: «Госпожа Бест, наверное, мы уже и не будем писать об этом. Дело того не стоит». Но если бы я отказалась от этой встречи, не захотела бы отвечать на вопросы, то это дело бы восприняли по-другому.

Как долго Вы работаете пресс-секретарем суда? И с какими проблемами Вы столкнулись за это время?

- Я уже на протяжении восьми лет являюсь пресс-секретарем. Конечно, за это время были разные случаи. Допустим, что касается сотрудничества с молодыми журналистами. Они часто говорят: «Дайте мне комментарий уже в готовом виде, напишите мне его». На что я им отвечаю: «Вы хотите, чтобы я отобрала у вас ваш хлеб, вашу работу? Ведь ваше же начальство скажет: «Раз это она написала, то я с ней и буду работать. А вы зачем мне нужны?».

Вот еще пример. Есть у нас газета, которая любит «уток» запускать. С ними сложно работать, приходится перезванивать, говорить: «Не могли ли бы вы так и так сделать?»

И журналисты идут Вам навстречу?

- Нельзя сказать, что они не реагируют, не воспринимают мои просьбы серьезно. Но был случай, когда мне пришлось обращаться в издание дважды, когда была опубликована фотография мужчины вне здания суда, хотя они не должны были этого делать. На мое обращение они ответили: «Дело-то уже сделано». Но в любом случае, журналисты помнят: рано или поздно им придется обращаться ко мне.

Есть прогресс!

Вы уже несколько раз были в нашей стране. Как Вы оцениваете отношения прессы и судов в Казахстане?

- Я вижу прогресс в отношениях между судами и массмедиа. Если сравнивать это мероприятие с тем, на котором я была пять лет назад, то в этот раз было больше судей, и они присутствовали до окончания «круглого стола». Это хороший знак. А вот некоторые журналисты, к сожалению, ушли со встречи. Хотя раньше представители СМИ демонстрировали заинтересованность в улучшении отношений с судами. 

Что бы Вы пожелали журналистам, которые пишут о судебных делах, и судьям, которым приходится общаться с журналистами?

- Взаимопонимания. Чтобы отношения между представителями правосудия и массмедиа достигли такого уровня, как у нас: судья и журналист встречаются за чашкой кофе, один в подробностях рассказывает обстоятельства дела, разъясняет причины принятия решения, а другой вникает во все и доводит до сведения широкой общественности.