Несколько слов о лицемерии. Нет, даже не слов - абзацев. Казахстанским чиновникам жутко нравится рассуждать о прелестях свободы слова и открытости для журналистов. Эти разговоры длятся ровно до того момента, пока чиновникам что-то надо от СМИ. Чаще - когда им надо по графику выступить по телевидению или на страницах газет и журналов с отчетами, нагоняющими тоску. За каждое выступление госслужащему или госучреждению ставится галочка, мол, хорошо контактируют с прессой. Но вот когда журналистам что-то надо от чиновников, здесь порой наступает оголтелое непонимание.

Довелось мне в ноябре прошлого года побывать на судебном заседании в межрайонном специализированном суде по уголовным делам Астаны. После окончания процесса решил сделать снимок подсудимого. Когда я известил конвойных о том, что собираюсь провести фотосъемку, то в ответ услышал: "Не положено". На основании чего не положено, конвой так и не ответил. Ну ладно, думаю, в коридоре сфотографирую. Какое там! Оттуда тоже попросили, и так же без вразумительных объяснений.
После следующего заседания история повторилась. Снова знакомая фраза "Не положено" и снова без ответа на вопрос "Почему"?" Хотя нет. Старший прапорщик, он же старший конвоя проявил выборочное знание закона и сказал, что для фотосъемки нужно разрешение судьи, добавив: "Он здесь рулит". На мое возражение о том, что таковое разрешение требуется только во время судебного процесса, старший прапорщик выдал потрясающую фразу: "На суде рулит судья, а после него я". Вон оно что! Оказывается, в судах Казахстана главенствует не только закон, а еще и прихоть конвоя. А может, пятеро мужиков разной упитанности с резиновыми дубинками и табельным оружием просто испугались одного фотоаппарата?
Я написал жалобу в Верховный суд о нарушении конвоем закона "О СМИ" и прав журналистов. Копию письма отправилась в Комитет внутренних войск. В Верховном суде жалобу отправили в городской суд. Оттуда ответа до сих пор нет. А вот из комитета внутренних войск пришло любопытное письмо за подписью первого заместителя начальника главного штаба Уларбека Абыкеева. Несмотря на то, что жалоба отправлялась на русском языке, письменная реакция излагалась почему-то на государственном. Так вот полковник Абыкеев практически повторил слова старшего конвоя о том, что фото- и видеосъемка в зале суда разрешается только судьей, ведущим дело. Вывод следовал простой и незатейливый - так как корреспондент "ОКО" пытался чего-то сфотографировать без разрешения, то сам и нарушил закон. Во как!
Вынужден разочаровать командование внутренних войск - ничего я не нарушал. Ни в каком законе не сказано, что журналист должен спрашивать разрешения у судьи на фотосъемку ДО и ПОСЛЕ судебного процесса. И конечно, нигде не сказано о том, что конвой вправе мешать журналистам выполнять свою работу.
Письмо из Комитета внутренних войск оставило в моей душе странные ощущения. Потому что в конце послания г-н Абыкеев поблагодарил газету "ОКО" за выражение гражданской позиции. Полковник также сообщал, что с конвойными будет проведены разъяснительные беседы. Трогательно, конечно. Однако если конвойная служба и дальше будут по-своему понимать законы, то какой смысл беседовать? Эффект все равно окажется нулевым.
Летом не то 2007, не то 2008 года перед рабочим визитом Президента Казахстана в Костанайскую область в областном акимате прошло занимательное совещание. На него пригласили главных редакторов и журналистов местных СМИ, которые должны были освещать визит. На собрании солировала некая дама из Астаны, которая на ясном глазу заявила, что Президента запрещено фотографировать цифровыми "мыльницами". Это, дескать, форма неуважения к главе государства. Когда я поинтересовался, а как же закон о СМИ, где ничего подобного не сказано, дама оскорбилась и ответила в том духе "Ну вы же должны понимать - это же Президент!". Пока люди, наподобие этой дамы и отдельных конвойных, будут упиваться своей мелкой властью, остальные граждане обречены быть отравленными продуктами их бурной социальной жизнедеятельности.